Доберется ли ''вирус'' Путина до Зеленского, или О риске построения России внутри Украины

"При правлении однородного и доктринерского большинства демократия может оказаться не менее тиранической, чем худшая из диктатур".

(Фридрих фон Хайек)

Отсутствие политического опыта у президента Владимира Зеленского, а также недостаточность его компетенций в ряде сфер (он сам это признает), закономерно порождают в обществе опасения относительно возможного риска приостановления движения Украины в ЕС и НАТО (даже если будет сохраняться евроатлантическая риторика). Вплоть до роста пророссийских настроений и реванша пророссийский сил с повесткой Кремля.

Эти опасения строятся, исходя из двух, вполне обоснованных позиций. Во-первых, возможного временного/постоянного снижения активности в давлении на Россию (в силу переключения Украины на логику парламентской кампании, а затем формирования коалиции и правительства; при этом внутри групп, стоящих у истоков президентства Зеленского, есть очень разное видение того, кто должен стать премьером). А без Украины – свою активность снизит и Запад. Во-вторых, из-за сформированного в обществе запроса на реванш. И через критику во время президентской кампании вообще всего, что происходило за последние пять лет (в том числе позитивного). И через актуализацию во время президентской кампании избирателей Юга и Востока, поверивших в возможность достижения быстрого мира на Донбассе и быстрого роста социальных стандартов. Сейчас этих избирателей, под обещания "мира и не пустого холодильника", активно перетягивают представители как "канонического" крыла Оппоблока, так и его "раскольнического" крыла.

Но этот риск – многократно проговорен в публичном пространстве, и, в общем, его "теневая сторона" кроется в возможных изменениях Конституции в сторону федерализации Украины, а также – потенциальных злоупотреблениях политиков, когда под видом "усиления норм прямой демократии" можно спровоцировать или хаос (а дальше – управляемый хаос), или попытаться протащить решения, работающие на ослабление Украинской государственности.

В меньшей степени звучат опасения относительно возможного внутреннего отката/узурпации власти, которая, как правило, приводит не к решению, а к перерождению традиционных постсоветских проблем в новую степень. Эти проблемы – во многом, общие для всех государств бывшего СССР, и главная из них – институциональная слабость. Отсюда в качестве производных – вождизм, клановость, непрозрачность политического процесса и фасадность институций (в частности, судов, партий, СМИ). Понятно, что Украина – не Россия, и это доказано неоднократно (территории несоизмеримы, традиции государственности и формы легитимации власти совершенно разные). И, тем не менее, Украина, продемонстрировав на президентских выборах реальный мега-конкурентный процесс и торжество демократии, вовсе не избавлена от риска мимикрировать под Россию. Это вариант, когда изменения снизу (от общества) и изменения сверху (по воле политиков) фактически заменились вначале имитацией (в виде "суверенной демократии"), а затем – консервацией всех проблем. Конечно, со своими возможными особенностями в каждой из стран. В России – это мантра о повсеместно окружающих РФ врагах, которые засыпают и просыпаются с мыслью о том, как уничтожить Россию, притом, что это сама РФ проводит деструктивную политику в разных регионах мира, с целью создания хаоса и дестабилизации ситуации. В Украине – это апеллирование к инструментам "прямой демократии", под которые можно попробовать "задвинуть" как раз антидемократические инициативы.

Пока в Украине все еще слабы институты государства и общества (пример с решениями, которые сейчас "клепают" районные суды, – самый яркий в этом смысле), о необратимости процессов нельзя говорить с уверенностью. Поэтому считаю целесообразным проанализировать этот риск как один из возможным вариантов развития ситуации – тем более что ряд событий косвенно уже свидетельствует об обоснованности подобных опасений. Также – можем говорить о некой схожести между Владимиром Путиным и Владимиром Зеленским в том, как они оба пришли к власти, и за счет кого/чего.

Старт не из сферы политики. Понятно, что сравнивать опыт работы Владимира Путина в спецслужбах и опыт Владимира Зеленского как комика – некорректно. Разве что у обоих одинаковое образование (юридическое, правоведение), при этом они не работали по специальности, но знают, как использовать законодательство в своих интересах. Но роднит их, прежде всего, другое – это отсутствие опыта публичной политики и приход во власть на мифе, будучи при этом согласованной кандидатурой от олигархических групп. Речь идет фактически о построении образа президента с нуля – за счёт политтехнологий и доступа к медийным ресурсам, и при этом с нулевой стартовой известностью на Западе.

Базовым фоном президентской кампании и, соответственно, вызовом в обоих случаях было/есть наличие военного конфликта (в России внутреннего, в Украине – внешнего) – Второй Чеченской войны и войны на Донбассе.

Построение президентской кампании на противопоставлении с предшественником. Оба политика шли во власть на образе "иного" (в России это была усталость от старого больного Ельцина; в Украине – запрос на "новые лица", который преподносится как якобы новое качество политики, а сам Зеленский – как воплощение этого запроса, "народный президент").

Оба образа созданы специально, и на контрасте с предыдущей властью, раскручены за счёт инструментов пропаганды (в России в конце 90-х – это в основном телеканалы, в 2019 в Украине – к телеканалам добавились соцсети).

Приход к власти за счёт консенсуса/поддержки олигархов. В России это был коллективный Борис Березовский, в Украине – это коллективный Игорь Коломойский, заявивший в одном из интервью, что "все олигархи были в душе за Зеленского".

Причем, речь идет не просто о приходе к власти Путина и Зеленского в результате консенсуса олигархов, а о сохранении и выполнении обязательств перед ними. И Путин, и Зеленский на старте президентства стояли перед необходимостью балансировать между соответствием ожиданиям народа и обязательствами перед олигархами.

В этом смысле в назначении Путина на пост президента, вопреки его чекистскому происхождению, ключевую роль сыграли не силовики, а олигархи, близкие к "семье" первого президента РФ. Еще в статусе и.о. Путин в качестве гарантий окружению Бориса Ельцина назначил своим указом главой АП Александра Волошина. Михаил Касьянов в качестве премьер-министра тоже достался в наследство в рамках существующего внутриэлитного расклада.

Что касается Зеленского, то одним из первых его кадровых указов стало назначение адвоката Коломойского Андрея Богдана главой АП, несмотря на то, что Богдан подпадает под закон о люстрации. Ну и сам возврат в Украину Коломойского вскоре после второго тура президентских выборов более чем красноречиво говорит о наличии взаимозависимостей и взаимоожиданий. Не менее показательной является информации о встрече Зеленского с Ринатом Ахметовым и Виктором Пинчуком (как раз накануне вынесения Конституционным судом решения по досрочным выборам). Публично это преподносится, как стремление привлечь представителей крупного капитала к социальным проектам и восстановлению инфраструктуры на Донбассе (снимая, кстати, таким образом ответственность с России). О непубличной повестке можно косвенно судить по таким инициативам, как, например, отмена ренты на добычу нефти и газа.

Акцент на личности, а не институтах. Образ Путина – это альфа-самец, который, если надо, и со стерхами в небо, и на коньках, и за амфорами в Чёрное море. Зеленский – тоже в образе: "рубаха-парень", "народный президент", купающийся в фонтане.

Опыт политической истории разных стран показывает, что опора на личность лидера в сочетании со слабыми институтами автоматически создаёт предпосылки для авторитаризма. Если западная политика – это, прежде всего, сильные институты государства и общества и разделение ветвей власти, и уже потом – личность (даже харизматичный лидер не может заменить собой институт, отсюда – устойчивость системы). То постсоветская политика – это слабые институты/их имитация и лидер-жрец, от которого зависит, утрируя, дождь, солнце и надои молока. Отсюда логика "царь – хороший, бояре – плохие" (это когда все устойчиво). Когда же система начинает шататься – происходит трансформация "от любви к ненависти" с разоблачением культа личности. Но путь "от одной до другой крайности" может занять много времени, и непонятно, что в этот период будет происходить со страной, с точки зрения перспективы.

В России уже давно установилось правило – если и допускается критика власти, то только не Путина. В Украине Зеленский начал с противопоставления себя всем институтам власти, по принципу "я – "новое лицо", они все – "старые лица", которые мешают работать".

Кадровая политика, опирающаяся на ближайшее окружение в сочетании с кадровыми обязательствами олигархам. Путин черпал кадры из состава мэрии Санкт-Петербурга времен Анатолия Собчака, плюс разбавлял выходцами из кооператива "Озеро" (правда, в большей степени они пошли в бизнес) – постепенно оттесняя, таким образом, назначенцев "семьи". Начиная с 1998 года, с прихода в ФСБ, а затем – и на пост премьера, "питерский эшелон" практически всем составом въехал в большую политику.

Зеленский сразу же на старте президентства завел во властные кабинеты часть "95 квартала", причем, на такие позиции, где, по идее, профессиональный опыт, все же, имеет значение (имею в виду и.о. главы СБУ, друга детства и сотоварища по "кварталу" Ивана Баканова). В целом, "криворожский эшелон" разбавляет назначения, которые ассоциируются с "квотой" Коломойского (предложения по губернаторам выявили взаимосвязи и с другими олигархами), а также назначения пары-тройки фигур, способных (с точки зрения репутации и опыта) контактировать с Западом.

Стремление усилить президентскую вертикаль. За последние 10-15 лет в России произошло не только сужение пространства, прав и полномочий субъектов РФ, но и появились административно-территориальные единицы, противоречащие Конституции. Речь идет о: сокращении автономных округов в период 2005-2008 годов за счёт их объединения с соседними субъектами (с десяти до четырех); отмене губернаторских выборов (в период с 2005 по 2011 годы субъекты РФ не избирались,а назначались), потом (с 2012 года) возврат частичных выборов, с президентским фильтром на кандидатуры; создание федеральных округов (в 2000 году), которые вступают в противоречие с субъектами РФ (получается, они являются частью того или иного федерального округа, что не предусмотрено Конституцией РФ).

У Зеленского сразу же после инаугурации заявили о необходимости имплементации итогов референдума от 2000 года, где, с одной стороны, сокращается количество народных депутатов и появляется две палаты, а с другой – есть риск усиления президентских полномочий (инициативы, которые тогда выносились на референдум, формировались в рамках президентско-парламентской формы правления). Позже представитель президента в парламенте подтвердил намерение менять Конституцию после парламентских выборов.

Подавление/борьба с оппонентами под видом борьбы с коррупцией. С приходом Путина к власти в России довольно быстро произошло форматирование/приведение политических субъектов в состояние контролируемости. Госдума, с системной оппозицией, в итоге, превратилась в "не место не для дискуссий", а внесистемная оппозиция была вытеснена на маргинес. Народ продемонстрировал готовность одобрять жесткие меры якобы "по наведению порядка", а для власти открылись большие возможности, прикрываясь этой публичной целью, вести борьбу с оппонентами.

Зеленский начал свое президентство с отождествления и парламента, и правительства со "старыми лицами", и соответственно – необходимости полной перезагрузки всей власти. Президентская кампания сменилась сразу же парламентской, чтобы на пике рейтинга создать в будущей Верховной Раде монопартийное большинство "Слуги народа". Это означает, что все ветви власти могут возглавить представители одной партии (как вариант – коалиция с малочисленной по составу фракцией, для имиджа). В политической истории Украины уже был такой прецедент, когда после выборов в 2010 году президент, премьер и спикер были от Партии регионов. Чем это закончилось – все мы знаем. Монополизация власти, особенно когда не звучат четкие цели, ради чего она нужна, всегда приводит к потере конкуренции как базового механизма политического прогресса. Прогресса вообще.

Использование "консервативного большинства" в собственных интересах. Тема рейтинга Владимира Путина со временем стала самодостоточной. В том смысле, что критерии эффективности проводимого курса свелись исключительно к замерам рейтинга президента РФ, вплоть до применения новых методологий (когда 30 % рейтинга перерастают в 70 %).

Зеленский с рейтинговой зависимости уже стартовал – любой вполне логический вопрос относительно мотивации и сути тех или иных инициатив тут же заканчивается ответом: что вы цепляетесь, за Зеленского проголосовали 73 % граждан. Стремление нравиться всем, вместо эффективной политики, в итоге, ведет к простым популистским решениям, которые, рано или поздно, заканчиваются максимой "колбаса в обмен на свободу". Неизменный спутник такого подхода – пропаганда, когда мировоззрение формирует телевизор. А дальше – это дорога не к "глубинному государству" (то есть, сильным институтам), а к "глубинному народу", довольствующемуся малым. Такой путь, в итоге, приводит к исчезновению мотивации у правящих элит проводить реформы. Структурные изменения, как правило, реализовывает активное меньшинство, опираясь, безусловно, на запросы большинства, а не наоборот. И это предполагает профессиональный разговор, а не стремление нравится всем.

Пропаганда вместо свободы слова. Когда Путин пришел к власти, в России еще были независимые (от государственной цензуры) СМИ и свобода слова. Понятно, что на контент влияла позиция собственников, медиа которых раскручивали преемника Ельцина Путина. Однако позже эти медиа стали ретрансляторами/производителями уже госпропаганды.

Зеленский победил на выборах, благодаря медийной поддержке олигархов, прежде всего, канала "1+1" Коломойского. Сразу же после назначения главой АП Богдан на одном из телеканалов заявил, что в сфере коммуникации с обществом есть проблемы, и с этим надо что-то делать. Не менее интересно прозвучали слова брата советника Зеленского Бориса Шефира о том, что в Украине нужно создать госканал по типу "Первого" российского федерального. Видны и первые очертания копирования российского стиля, когда президент Зеленский под камеру даёт указания новоназначенному чиновнику (в частности, указания показать за две недели результаты борьбы с коррупцией"), а тот в ответ – послушно кивает.

Отсутсвие долгосрочных целей/их размытость, кроме самой власти. Если на начальном этапе Путин еще ставил цели (например, подавление сепаратистских настроений), то дальше эти цели свелись к псевдоповестке, типа, "защиты русскоязычных в разных регионах мира" или "поиска бандеровцев по всему миру". То есть, свелись к военному шантажу, который обосновывается в публичной плоскости как необходимость защиты от "внешних врагов", а по факту – является инструментом сохранения политического режима и объяснения деградации ряда направлений/сфер внутри РФ.

У Зеленского начали с формулирования популистских лозунгов предвыборного характера – типа, "Придет весна, начнутся посадки" или "Конец бедности с 21 апреля". После выборов и вступления новоизбранного президента в свои полномочия никакой конкретики мы так и не услышали. Зато услышали о намерениях менять Конституцию, использовать референдумы как способ принятия решений и разработать механизм "народного вето". Что касается темы "войны и мира", закончить войну – безусловно, важно, и этого хотят все в Украине. Но также важно – какой Украина выйдет из войны.

То есть, если у Путина не было долгосрочных целей (он просто решал первоочерёдные задачи), то у Зеленского обсуждают инструменты (в частности, возможный пересмотр полномочий), но не озвучивают, под какие цели это все нужно.

***

Подытоживая, можем констатировать, что для Украины сейчас наступает рубежный период – развилка разных возможных сценариев дальнейшего будущего. Фактически, на сегодня выбор лежит в плоскости двух наиболее вероятных вариантов: или реванш пророссийских сил, или монополизация власти, в том числе с обоснованием необходимости предотвращения первого сценария. Думаю, все отметили (и я уже писала об этом ранее) отсутствие публичной политической позиции Зеленского по ряду важнейших событий/процессов в Украине, в том числе разных реваншистских проявлений. Допускаю, что этого не происходит по причине парламентской кампании. Но также допускаю и сознательность такого шага из расчета на то, чтобы после парламентских выборов обозначить угрозы и предложить усиление президентских полномочий для борьбы с ними. Есть, правда, и третий вариант, хоть он и будет иметь много препятствий (в силу интересов/инстинктов разных политических субъектов) – это сохранение баланса распределения властных полномочий и принципа разделения ветвей власти, а также институциональный путь развития Украины. Но, судя по всему, этот вариант в очередной раз станет возможным только через мощное противостояние общества первым двум сценариям и активную реакцию на происходящее в стране – поощрение позитивных шагов и критику негативных.

УП