ПАРАЗИТЫ ИЗ ДОЛИНЫ САН-ФЕРНАНДО

М-да, друзья, всякое бывало, но писать про роль Ким Кардашьян в развитии английского языка я, честное слово, не собирался. Не понимаю, как так вышло. Впрочем, если примерил на себя костюм лингвоинфлюенсера и филоблогера, так делать нечего, придётся просвещать. Предлагаю отвлечься от коронавируса и нырнуть с головой в осколки американской социолингвистики, ласково выпестованной гламуром под ярким калифорнийским солнцем. Познакомимся с южнокалифорнийским сленгом, осуждающе сдвинем брови, глядя на слова-паразиты и ужаснёмся настоящей фоноэпидемии, которая выкашивает стройные ряды американских женщин. Короче, типа интересно? Ну, тогда то есть как бы начнём.

Под ярким калифорнийским солнцем раскинулись не только Голливуд с Кремниевой долиной. Отсюда также берёт начало занимательный американский социолект – «valleyspeak» (или «valspeak»). Первые его ростки появились еще в 70-х годах XX века, но оформился он и обрёл название уже в 80-х, на которые и пришёлся пик его популярности. Часть слова, которая «valley-» («долина» на англ.) относится к долине Сан-Фернандо, в которой расположена большая часть Лос-Анджелеса с его шиком, блеском, гламуром, звёздами и, конечно, крышесбивающим и обволакивающим тебя успешным успехом. Если быть точнее, то долина дала название песне Фрэнка Заппы 1982 года «Valley girl» (Девчонка из долины), в которой прозвучали слова его 14-летней дочери Мун на характерном говоре южной Калифорнии, а уже после песни и сам диалект стали называть «долинным». Кстати, некоторые слова Мун взяла из сленга серферов – например, «tubular» (превосходный) и «gnarly» (отвратительный), но песня стала такой популярной, что новообретённый говор забрал эти и другие серферские словечки себе.

Манящая долина Сан-Фернандо

После большой популярности 80-х вэллиспик всё еще держался на плаву в 90-х и подарил такие знаковые сегодня для всех американцев слова, как «like», «totally» и др. Они, разумеется, появились в английском намного раньше, но новые контекст и значение обрели как раз в Калифорнии и как раз благодаря той песне Заппы. 90-е послужили своеобразным мостом между популярностью вэлспика 80-х и возрождением в период с конца 00-х и до наших дней. Как раз в 1995 году вышла комедия «Clueless» (Бестолковые), где речь героини Алисии Сильверстоун просто нещадно изранена словами из долинного диалекта. Алисия играет классического носителя valleyspeak – привлекательную, популярную, при этом поверхностную и избалованную обитательницу Беверли-Хиллз. Пол главного персонажа выбран не просто так. Несмотря на то, что среди носителей этого социолекта было (и остаётся) немало мужчин, всё-таки эталонный образ вэлспика связан именно с девушкой – злосчастная песня наложила проклятие, не иначе.

Наши политкорректные времена мало что изменили. Даже если сегодня попросить среднестатистического американца описать носителя valleyspeak, он(а) назовёт молодую девушку (возможно, блондинку), жеманную, недалёкую, зависающую в инстаграме, обожающую шоу «Семейство Кардашьян» и, конечно же, использующую характерные речевые маркеры, которые мы рассмотрим чуть детальнее чуть ниже. Такой уж стереотип сложился, эдакая Эллочка-людоедка – тоже недалёкая, тоже потребитель и определенно сексуальный потребитель. Некоторое сходство добавляет и её феерический лексикон в 300 слов – «хамите», «мрак», «колоссально!» и др.

Алисия Сильверстоун в роли valley girl по имени Шер

Перейдём к практическим занятиям. Если вам вдруг захочется расслышать в полевых условиях звуки valleyspeak, стоит обратить внимание на чуть раздражающий гнусавый призвук в речи, бессвязные предложения (не такие длинные, как в главе Пенелопа из джойсовского «Улисса», но тоже бессвязные), а также очень, прямо ОЧЕНЬ частое употребление следующих слов – всех сразу либо по отдельности:

«Whatever». Выражает крайнее сомнение, переводится нейтрально «не важно», но можно и с огоньком – «по барабану», «фиолетово» или «зaбeй».

«Totally». Буквально переводится как «совершенно», но носители valleyspeak используют его и в значениях «очень», «вообще», «согласен» или «сто пудов». Можно перевести и словом «спокойно» (или «запросто»), например, «you can totally cancel that meeting» (можешь спокойно отменить ту встречу).

«Seriously». Переводится «реально» или «cерьёзно» – подчёркивает неординарность момента, произносится как с утвердительной, так и с вопросительной интонацией. «Like seriously?» (Типа реально?).

«Duh». Произносится «да» с долгим «а». Переводится как «еще бы» или «прикинь».

«Omigod» (Обожемой). Это не ошибка в написании, выражение именно так и произносится – склейкой трёх слов «oh», «my» и «god» (омайгад).

Ну и, конечно, классическое вэллиспиковское «like». Переводится как «типа» или «типа такой(ая)» (что, кстати, смыслово соответствует английскому оригиналу), а может и переводиться «как бы». «Like» это усилительная и в основном бессмысленная частица. Связка, помогающая выиграть время, пока ты думаешь над следующим словом. Используется как поодиночке, так и в составе выражений «to be like», «to be all» или «to be all like». Обычно используется в качестве прелюдии к прямой речи. Например, «So I'm like ‘What do you want?’ and she’s like 'Whatever'» («И я типа такой, “Так че ты хочешь?”, а она как бы “Да забей”»).

Насчет «like» есть забавный эпизод (S3E16) в сериале «Теория большого взрыва», в котором гениальный ученый, гик и книжный червь Шелдон Купер готовит свою соседку, очередную покорительницу Голливуда, Пенни к суду и пишет для неё текст заявления. При этом он пытается спародировать ее просторечный стиль и довольно коряво усыпает текст словами «like» и «totally» (хотя надо признать, что она их действительно использует в быту). Примечательно, что Пенни по сюжету приезжает в Калифорнию из Небраски, а расстояние между ними, на минуточку, где-то 2500 км, что как бы типа отражает географию распространения долинного говора.

Я прямо чувствую, что вы, уважаемые читатели, уже готовы обозвать все эти слова паразитами и у вас даже примеры из родного языка обнаружились под рукой. Штош, сбросим пышные платья в блестках и ажурное белье, оставленные нам калифорнийцами и наденем пыльные лабораторные халаты. Придется чуточку поумничать о дискурсивных словах и хезитации.

Несмотря на толпы граммар-нациствующих молодчиков, которые стыдят нас за использование слов-паразитов (и даже звуков-паразитов), многие специалисты относятся к этим элементам устной речи более или менее благосклонно. То есть перебарщивать с ними, конечно, не стоит, но нет ничего страшного в использовании «типа», «как бы», «это самое», «то есть как бы», «короче» (обычно наоборот удлиняющее сказанное), «таки», «ну..», «вот», «в общем-то», «да?» (в конце предложения) и уже устаревающих «значит», «так сказать» и «собственно». Например, такие лингвисты, как Кронгауз, Бурлак, Плунгян и другие относят их к дискурсивным словам, позволяющим нам собраться с мыслями и подготовить следующее предложение. Да и «меканье» («м-м…», «а-а…», «э-э...») далеко не смертельно – это так называемые «паузы хезитации», выполняющие функции, схожие с функциями дискурсивов.

Английский язык также может похвастаться дискурсивным богатством и дело тут не только в таких уже родных калифорнийцам «totally», «like» и «whatever». В английском есть масса других паразитов/дискурсивов (нужное подчеркните сами), которые, с одной стороны, берегут силы говорящего, а, с другой, поддерживают беспрерывность речи. Их еще называют «filler words» (слова-заполнители). Первенство среди них отдадим, разумеется, популярнейшему «you know» (знаешь). Далее можно разместить в свободном порядке «I don’t know» или искаженное «I dunno» (не знаю), «sort of»/«kind of» (тоже что-то вроде «типа»), «basically» (вообще-то), «well» (ну), «absolutely» (абсолютно), «anyway» (в любом случае) и много других. С вокализациями у англоязычных тоже всё ок, они любят и помычать, и поэкать: «m», «em», «-erm», «-um», «-er», «-eh», «-a», «-ah», «uh», «-hm» и пр. Короче (ха-ха!), можете быть спокойны, говорят нам филологи, языковые аскариды не должны вас пугать, просто знайте меру.

Кардашьяны в сборе

Однако вернёмся к нашим калифорнийским барашкам. Будем честны, ко всем каноничным словам вэллиспика уже даже и цепляться как-то не с руки. «Like», например, давно стал классической связкой, тем самым дискурсивным словом и используется практически всеми американцами, пусть и с умеренной частотой. Наиболее же характерные приметы возрождённого valleyspeak это не слова и даже не междометия, а материи потоньше – особая интонация и манера звукоизвлечения. Да, дьявол, как всегда, таится в мелочах.

Один из самых ярких трендов вэллиспикеров 00-х и 10-х – «upspeak» (или «uptalk»). Это манера речи с восходящей интонацией, когда утверждение произносится в виде вопроса. Некоторые американцы не видят в этом ничего страшного, ведь используется же дискурсив «right?». Находятся те, кто видит в такой манере даже плюсы – дескать, это своеобразный крючок в коммуникации, не дает собеседнику отвлечься, держит его внимание включённым. Но всё-таки большинство штатников этот способ общения откровенно раздражает – мол, сколько можно сомневаться в своих же словах, зачем всё переспрашивать у собеседника?

Впрочем, сам по себе upspeak не страшен. Он превращается в грозное оружие в связке с последним нашим сегодняшним героем и, пожалуй, главным атрибутом диалекта valleyspeak – голосовым поджариванием (или по-английски «vocal fry»). Помните, как в «За двумя зайцами» Проня Прокоповна корит Свирида Петровича: «Говорили, у вас в груди шкварчит, а то шкварчала ваша папироска»? Так вот, возможно, у Голохвостого шкварчала не папироска, а штробас. Сейчас-сейчас разберемся, что это такое.

Стало быть, различают четыре типа голосового регистра:
- свистковый регистр – самый высокий, до 2400 Гц, развит в основном у женщин и детей;
- фальцет – верхний головной регистр;
- модальный или речевой регистр – как можно догадаться, используется для разговорной речи;
- и штробас (нем. Strohbass, буквально – «соломенный бас») – самый низкий вокальный регистр.

Штробас звучит как тихий, скрипучий голос и практически не напрягает связки. По-английски его называют «fry» («фрай», поджаривать) из-за характерного звучания, будто масло шкварчит на сковороде. Вот тут можно послушать примеры мужского и женского голоса с vocal fry и без. Его могут использовать дети в течение 5-6 часов подряд, чтобы довести родителей до безумия. Он очень по душе певцам металкор-групп (Сэм Картер из «Architects», экс-вокалист «Of Mice and Men» Остин Карлайл или Мэтти Маллинз из «Memphis May Fire»). И его оч-ч-чень любят манерные звёзды шоубиза, инстаграм-модели, блогеры, влогеры и прочие селебы вроде Ким Кардашьян, Бритни Спирс, Зоуи Дешанель и Кэти Перри. В общем, классические valley girls.

Ариана Гранде не только отличная вокалистка, но и та еще тролляка. С 01:11 по 01:36 она прекрасно имитирует фирменный vocal fry Бритни Спирс в конце фраз.

Еще в 2012 году в журнале Voice вышла статья о том, что всё больше девушек в возрасте от 18 лет до 25 лет отдаёт предпочтение штробасу. И с тех пор треклятый низкий регистр устраивает целые побоища между своими носителями, «невыносителями», лингвистами и даже врачами. Последние говорят, мол, чёрт с ней с эстетикой, злоупотребление штробасом может принести самые что ни на есть физиологические проблемы. Дескать, связки забарахлить могут, а там и до операции недалеко. Ну, с операцией, наверное, всё же перебор. Чтобы скрипучий голос довёл до хирургии, нужно скрипеть долго и непрерывно, а вот поломать карьерные амбиции vocal fry очень даже может.

Исследования ученых из University of Miami и Duke University показали, что и мужчины, и женщины отдают предпочтение кандидатам без vocal fry (и без uptalk’а, кстати, тоже). Те же, кто злоупотреблял штробасом выглядели поверхностными, некомпетентными, неблагонадёжными и малоинтересными. И девушки со шкварчащими голосами бесили фокус-группы больше, чем мужчины (при том, что в фокус-группах, как вы понимаете, были и мужчины, и женщины). Феминисток (и феминистов) такая дискриминация цепляет, и их можно понять. Почему, спрашивается, Мэттью Макконахи с его «alright, alright, alright» или лингвисту всея лингвистов Ноаму Хомскому можно штробасить напропалую, а Ким Кардашьян с последователями нельзя? Ответ давать никто не спешит, но то, что старый стереотип девушки из долины играет против уже современных носительниц valleyspeak и его новых атрибутов сомнений не вызывает.

Забрасывать вас часами выступлений селебритиз и заставлять следить за каждым случаем использования штробаса и upspeak’а слишком жестоко (в конце концов, если захотите, найдёте сами), поэтому я отобрал для вас несколько коротких, но крутых пародий. В них всегда всё гиперболизировано, так что вам будет проще расслышать, как Эмилия Кларк, Луи Си Кей пародируют носителей vocal fry и uptalk.

Бурерождённая британка Эмилия Кларк отлично копирует valleyspeak (тут и слова, и vocal fry, и uptalking) с 00:18. Обратите внимание на слова «situation», «unit» и «awesome».

Бесстыжий Луи Си Кей пародирует стереотипного носителя valspeak (с 00:19 до 00:40). Внимание на «right away», «whatever» и «I’m sorry I’m weird».

Можно сколько угодно говорить о важности сохранения того или иного языка/диалекта, но если его экономическая полезность стремится к нулю, если владение им не равняется успешности и престижности, то пиши пропало, пиши забыто и еще, скорее всего, пиши исчезло. Впрочем, это правило работает и в обратном направлении. С каким бы презрением ни плевали в valleyspeak с его uptalk’ом и vocal fry’ем, как бы ни предупреждали девчат о проблемах со здоровьем и трудоустройством и сколько бы ни стыдили, упрямому социолекту хоть бы хны, живёхонек. И помирать наотрез отказывается.

Потому что любые доводы морализаторов с грохотом разбиваются об истории успеха носителей этого самого штробаса. С одной стороны, у вас уважение потенциального работодателя, а с другой – миллионы подписчиков, афтерпати, видосики в инсте и беззаботная жизнь. Прошу покорнейше меня икскьюзить, но ответ очевиден. И пусть надежды тысяч американок без сожаления разорвёт «ошибка выжившего», всё равно маяк надежды будет светить тем, кто не сдастся. А это значит, что ровные перекаты голосового шкварчания будут стелиться над Соединёнными Штатами еще долго.